В веренице мелькающих предметов мебели и квадратов света с кружащейся в них пылью я ловила взглядом кончик платья сестры и её тень. Когда до спасительного выхода оставалось совсем чуть-чуть, свет, щедро льющий со двора, померк. Запнувшись о палас я упала. А подняв голову, увидела Его. Он стоял спиной к запертой двери и смотрел на меня. В Его глазах я прочла свой приговор и немного жалости. Ему было жаль лишать меня жизни, но Он уже не мог по другому.
Спустя какое-то время приехала полиция. Они взломали входную дверь и вломились внутрь. Топанье их тяжёлых ботинок и треск раций мнгновенно заполнили тишину дома. Его обнаружили возлежащим на кровати. Рядом на боку, спиной к нему лежало тело, прикрытое покрывалом. На стеллаже рядом с кроватью обитали плюшевые звери. К каждой игрушке была приклеена бумажка с номером. В тумбочке у кровати один из полицейских обнаружил тетрадь с вклееными фотографиями убитых девушек и пометки на полях о каждой из них.
Он находился в эйфории от убийства. С своём мире, куда другим нет входа, он видел каждую капельку крови, медленно оседающую на запылёный пол, там он ощущал свою власть над добычей. Скорее всего, даже не замечал людей в форме. Подхвативший его под руку полицейский не без труда дотащил до дверей и сдал двум другим, усадившим его в патрульную машину. Задавать вопросы было бесполезно.
Они суетились в доме ещё несколько часов. Потом опрашивали соседей. А потом уехали и увезли его с собой. Я осталась одна в этом пустом бесцветном доме, без возможности покинуть место своего убийства, навсегда привязанная к нему.
Подтянув колени к подбородку, лежать на диване, лицом к стене, укрывшись бесцветным одеялом. Либо открыв серое окно, покрытое вековой пылью или пеплом моей сгоревшей жизни, смотреть на цветной мир, недоступный для меня.